Цыплёнок и ястреб - Страница 87

Взвод Макэлроя оказался окружен и мы никак не могли до них добраться. Вокруг взвода, на склонах холмов, чарли разместили зенитки, и кто-то уже погиб, пытаясь проскочить мимо них. Теперь мы сидели в темноте, в зоне «Пес» и ждали, пока ВВС разбомбят их позиции.

— Само собой, — сказал я. — Но одно дело — позаботиться о себе, а вьетконговская засада — совсем другое.

— Если бы вы знали Макэлроя, то не сомневались бы. Все будет хорошо, — и лицо Рубенски, покрытое шрамами, озарила хитрая ухмылка. Он как-то сказал мне, что чуть не пролетел мимо армии из-за старых переломов черепа, которые получил в ходе своего взросления в Чикаго.

— Вот послушайте, какой у нас план, — продолжал он. — План Макэлроя.

— Уже не с банком.

— Нет. Фигня этот банк. Тут другое. У Макэлроя есть ум.

— Так что за план?

— Озеро Тахо.

— О, Господи.

— Минуточку, сэр. Дайте мне шанс.

— Вы хотите ограбить озеро Тахо?

— Просто послушайте. А потом скажите, если увидите какие-то слабые места, ладно?

— Ну давай. Я пока что все равно никуда не собираюсь.

— Наша цель — казино Тахо. Это Макэлрой уже видит, но пока что не знает точно, насколько часто каждую неделю они увозят выручку от игорных столов и автоматов. Мы должны последить за этим местом, чтобы уточнить график. В общем, они собирают все деньги в тележки и выкатывают их к броневику. Вокруг стоит охрана, но примерно на минуту миллионы долларов просто так и торчат, подходи да забирай.

— То есть, всего-то навсего пройти мимо кучи охранников…

— Подождите, сэр, дайте доскажу, — сказал Рубенски с жаром. — Мы применим газ, совсем как здесь. Трое наших устроят засаду и выпустят газ, когда деньги окажутся снаружи. А потом, когда мы зайдем в облако, чтобы взять тележки, прилетаете вы на «Хьюи» и садитесь на дорогу, в дымзавесе.

— Я? А я-то как попал в этот план?

— Это должны быть вы, мистер Мейсон. Я сто раз видел, как вы проделываете такие штуки. Макэлрой — он гений. Мы берем все, чему мы здесь научились, и пустим это в дело дома. Видите?

— Ага. Так и вижу, как вы летаете туда-сюда, прикидывая где бы посадить «Хьюи» с кучей денег, чтобы никто ничего не заподозрил.

— А это самый лучший момент, — продолжал он. — Когда мы выбросим CS, рвотный газ, никто без противогаза не захочет шляться рядом. Мы еще сбросим кучу дымовых шашек, чтобы прикрыть погрузку и взлет. Возьмем всех на борт и уйдем на малой высоте. Мы направимся к озеру, которое знает Макэлрой. Там есть хижина, куда мы сложим деньги и будем там жить полгода, пока все не уляжется.

— И никто не заметит, что там стоит «Хьюи»?

— Ах, да. «Хьюи» мы угоним у Национальной Гвардии, а потом утопим его в озере. И проторчим там шесть месяцев, соображая, как лучше потратить по миллиону с лишним долларов на каждого. Представляете?

— Ну, это классика.

— Я так и знал, что вам понравится.

— Я не сказал, что мне понравилось. Я сказал, что это классика.

Звезды светили достаточно ярко, чтобы заметить какой-то черный силуэт, метавшийся от вертолета к вертолету. Когда он подбежал к соседней машине, мы услышали, что ищут Рубенски. Рубенски крикнул, что он здесь и, выскочив, встретил фигуру на полдороге.

В засаде погибли несколько человек. Среди них был и Макэлрой. Рубенски вернулся, примостился у своего пулемета и заплакал. «Хьюи» заполнился сдавленными всхлипами.

Уставясь во тьму, я тоже пролил несколько слез по Макэлрою, хотя даже не знал его.

— Поверить не могу, что бывают дебилы, способные попасть под рулевой винт.

— Знаю. Да еще и такие, которые летали на кучу штурмов, — мы смеялись.

Сейчас, в кузове грузовика, направлявшегося в Кинхон, нам было смешно. А прошлой ночью, когда мы возвращались из зоны «Пес», один «сапог» шагнул прямо под вращающийся рулевой винт машины, стоявшей передо мной. И тут я почти сдался. Это было уже чересчур. Я не мог выдержать мысль о том, что «Хьюи» убьет человека сразу после того, как спас ему жизнь. Турбина умолкала, я стягивал шлем и тут увидел парня, выскочившего из боковой двери. Прежде чем я даже сообразил крикнуть «Стой!», он полетел на землю. Рулевой винт ударил его по голове. Бац. И на землю.

Я не сдался. В этом-то и был фокус: парня не убило. Жизнь ему спасла каска. Он отделался сильным сотрясением и кое-какими порезами.

— Ебанько, небось, уже домой едет, — сказал Кайзер.

— Заслужил, — отозвался Коннорс. — Если ты выжил после такого, то тебе должны дать медаль и билет на самолет домой.

Вот эта поездка на грузовике стала для нас первым перерывом за месяц. Другие группы пилотов уже добрались до Кинхон, а теперь настал и наш черед.

То ли случайно, то ли нет, я ехал в своей обычной компании — с Коннорсом, Банджо, Кайзером, Нэйтом и Реслером. С нами был и Фаррис, чтобы убедиться, что мы вернемся вовремя.

Двадцатимильная дорога от «Стрельбища» близ Фукат до Кинхон — это почти два часа тряски на ухабах между бесконечных рисовых полей. Время от времени нам попадались островки деревень.

— А вот так, блядь, подумать, наша армия могла бы, блядь, и «Хьюи» дать разок, для нас, для асов, — сказал Коннорс.

— Свободных машин нет. Слишком много на профилактике, — ответил ему Фаррис, представитель той самой армии.

Когда движение стало плотным, мы припарковали грузовик и наняли мальчика, чтоб следил за ним. А потом, в поисках развлечений, двинулись по улице.

Коннорса остановил военный полицейский:

— Виноват, сэр. Положено закатывать рукава выше локтей.